Алкоголизм
Пьющий мужчина
Сравните формулу оправдания выпив-ки пьющих: «одна выпивка — не выпивка».
Опьянение алкоголем и опьянение «наполеоновским» делом очень схожи: «Стоит только сохранить над ними всю волю и весь рассудок, и они в своё время все будут побеждены, когда придется познакомиться до мельчайшей тонкости со всеми подробностями дела». Так о материальной стороне за-мышляемого дела, о «деталях операции» рассуждал Раскольников. Пьющий точно так же рассуждает, замышляя выпивку: стоит только сохранить над ощущениями опьянения всю волю и весь рассудок, и все они будут побежде-ны, эйфория останется, а последствия опьянения исчезнут.
Странно, но и само преступление в романе называется «пробой». Расколь-ников решается на «пробу»: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Глав-ное — «вынести» моральную тяжесть совершенного, тогда он — личность. Но после «удачного дела» (улик против него нет) ему открывается страшная истина: не вынес он поступка, «не переступил», остался «тварью дрожащей».
Выпивка — не «сладкая смерть». Преступление — не возвышение личности над миром! И то и другое — обман.
Очень долго ум Раскольникова анализирует и то, что он не «вынес», и то, что сдался «правосудию», пришёл с повинной, и то, как отбывал в мучитель-но болезненных размышлениях наказание. Раскольников даёт Соне спасти себя. Он спасён и собственной непотерянной человечностью, своей любовью. Наполеоновская идея рушится, как разрушается любой яд в живом организ-ме. Главное, чтобы яд дальше не поступал: «Всё, даже преступление его, даже приговор и ссылка казались ему теперь, в первом порыве, каким-то внешним, странным, как бы даже и не с ним случившимся фактом». «Вместо диалектики наступила жизнь, и в сознании должно было выработаться что-то совершенно другое».
Пришла весна. Пришла любовь. Вся «отточенная, как бритва, казуистика» Родиона стала ненужной после обычного акта любви с Соней на берегу ши-рокой и пустынной сибирской реки. Началось постепенное обновление чело-века.
3.3. Мессианский комплекс
«Не корысти ради»
Пожалуй, самая злая пародия на «мессианский комплекс» — это знамени-тая присказка отца Федора из «Двенадцати стульев»: «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя супруги!» (вот откуда появилось традиционное «послать кого-то далеко...»). Это заклятие оглашало «тропические дали» у Брунсовой дачи, где отец Федор выклянчивал мебельный гарнитур, начинён-ный предполагаемыми бриллиантами. Поп-расстрига бегал за чужими сокровищами, желая обогатиться, но выдавал себя за миссионера, то есть того, кто совершает трудные путешествия, пускается в рискованные мероприятия, «утвердить идею чтоб».
Первые христианские миссионеры шли в народ, как «народники», с вестью о первом человеке, победившем смерть, с благой вестью о том, что первый мёртвый воскрес, следовательно, нечего больше бояться смерти и забвения! Никакой, естественно, корысти, а только волею пославшего их Иисуса! Мес-сианский комплекс — это делать что-то ради великой цели спасения, спасе-ния людей. У пьющих людей мессианский комплекс проявляется в стремле-нии обосновать смысл собственной жизни фантазиями о какой-то важной деятельности «не корысти ради».
Американские психологи в 50-х годах расшифровали этот комплекс «не ко-рысти ради...» очень простым способом. Эксперимент назывался «один» и «20 долларов». Двум группам испытуемых давали одно и то же бессмыслен-ное задание — втыкать в стенку различные железяки, а после того, как по-следний штырь из целого таза таких же непонятных деталей находил «своё» место в дырке, всё нужно было снять со стены и уложить обратно в таз. Наработу уходило 1,5— 2 часа. Первой группе платили один доллар, второй — 20 долларов. Психологи, прикидываясь добровольцами, которые ещё не попали в экспериментальную комнату, опрашивали закончивших ра-боту и получивших уже вознаграждение: «Ну, как там? Что делать-то нужно?»
Ответы поначалу удивляли экспериментаторов.
Оригинальное название: Завьялов В.Ю. "Пьющий мужчина: что делать?"
