Алкоголизм
Пьющий мужчина
Вообще на сколько лет жизни человеку хватит воображения? Вот ему 200 лет, что его будет интере-совать? Следующие 800, проведённые так же хорошо? Потом ещё тысяча. Потом лучше считать по 10 тысяч...
Ладно. Сизиф всё понял. Смерть не устранима, ибо «если зерно не умрет, то и не даст всходы», то есть — «не умрет, то не будет жить», или проще — «чтобы жить, надо умереть». Тогда ему надо бросить катать дурацкий ка-мень. Пусть за это наказывают. Пусть накажут смертной казнью. На Олимпе её не отменили и не отменят. Это и есть полное прощение!
2.4. Жажда насыщения
Голод по отцу
В фильме «Вор» Павла Чухрая главный герой — мальчик, которому нужен отец. Любой — вор, пьяница, инвалид, нравственный урод, лишь бы был отец. Без отца невыносимо тяжело вырастать мужчиной. Даже не потому, что нет образца для подражания и что некому рассказать свои маленькие «мужские секреты». Если нет отца, то нет чего-то очень важного в духовной жизни! Вернее так. Есть важное, почётное место для Отца, есть Царский трон, седалище для Закона и Судьи, но оно пусто. Там нет живого отца, «жи-вого Бога». Там могут быть рассказы матери о «папке», который «уехал на Южный полюс» или «погиб смертью героя». Там могут быть портреты «ге-роев минувших лет». Там могут побывать и проходимцы, люди, не достойные искренней, непорочной детской любви. Они временно заглушают «голод по отцу» и могут одарить ребенка яркой вспышкой праздника жизни. Но они уходят, не им занимать Трон Отца, и голод по отцу становится главным со-держанием жизни будущего пьющего мужчины.
В фильме Чухрая главный герой становится военным и ездит по «горячим точкам», где и застаёт умирающего временного «отца-вора». Детские раны ноют посильнее пулевых ран у взрослого мужчины, который сам стал «батя-ней комбатом-ё...» для многих пацанов, которых безотцовщина вытряхнула из студенческих аудиторий на поля «локальных войн».
Когда началась первая чеченская война, ко мне на консультацию пришли несколько мужчин, большинство из которых проходили у меня дианализ. У всех у них начался синдром «Возлюбившего Войну Смельчака» (ВВС!). Все они, как сговорились, твердили одно и то же; «А что, если поехать воевать? Там на фронте никаких сомнений нет. Всё понятно — где враг, где друг. Ни-какого невроза!» Все они раньше воевали в Афганистане. Там были молоды. Влюблялись в медсестёр. Обожали своих комбатов. Получали несмертель-ные раны — «царапины». На гражданской жизни у всех были эмоциональ-ные проблемы — страх, ипохондрия, а также проблемы с алкоголем. Они всерьёз думали, что чеченская кампания поможет им лично преодолеть ду-ховный кризис. Им чего-то не хватало. Они не могли душевно насытиться! Жажда «объединения с Богом»?
Насчёт Бога — сомнительно. Они просто хотели служить Отечеству, объе-диниться с друзьями по оружию, разделить тяготы и опасности военной жиз-ни. Мне удалось уговорить не
ехать воевать всех, кроме одного. Фанатик погиб в Грозном в тот злосчаст-ный новый 1995 год.
Без «царя в голове»
Плюрализм мнений в обществе — вещь неизбежная, это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, что есть разные мнения, и тогда человеческая ре-альность представляется объёмно и реалистически, как есть. Плохо то, что под знаменем «плюрализма» проталкиваются в сознание людей совершенно абсурдные концепции, сумасшедшие идеи, которым лучше бы оставаться на пожелтевших страничках историй болезни в архиве «маленькой психиатри-ческой больницы», а не «размножаться» в огромном информационном про-странстве СМИ.
Плюрализм мнений в одной голове — это либо шизофрения, либо то, что в народной лексике звучит: «Без царя в голове». «Царь», в голове хотя бы, должен быть. Это высшая ценностная инстанция личности. Это то, ради чего (кого) личность готова на всё, даже на самопожертвование — «Жизнь за ца-ря», как называлась до революции опера Глинки «Иван Сусанин».
Оригинальное название: Завьялов В.Ю. "Пьющий мужчина: что делать?"
