Алкоголизм
Пьющий мужчина
В один из вечеров, как обычно пьяный, он «одержал победу», чуть не ли-шившись жизни. Сначала сверху слышны были обычные звуки супружеской брани. Потом на несколько минут всё затихаю, как перед грозой. Затем раздался вопль «Банзай!». Почему «банзай». то есть японское «ура», а не русское «ура», как на «Варяге», мне до сих пор непонятно. На последнем сло-ге «за—й—и—и» к воплю присоединились звуки разбившегося и осыпающего-ся стекла. Опять несколько секунд — мёртвая тишина. Затем беготня по лестничной площадке. Звонок. В открытой двери показался дружок «япон-чика», весь окровавленный чужой кровью. Бормочет: «Там Игорь себе вены резанул, умирает». Я взял жгут и бегом наверх. В ванной комнате лежал бледный, как мертвец, сосед, зажав левую руку у локтя. Все стены ванной комнаты были в подтёках крови. Окно в ванной комнате было разбито. Да-же на потолке была кровь. Такое зрелище я увидел позже в фильме «Сердце ангела», но там дождевая вода превращалась в кровь в фантазиях главного героя. А здесь живой ещё «победитель» истекал кровью.
По—бедить, или Устроить бедствие
Когда кто-то побеждает, то кто-то обязан быть проигравшим. Часто пью-щий мужчина, побеждая, устраивает бедствие всем — «проигравшим», себе — победителю, зрителям, «группе поддержки» и т. д. Жена соседа убежала с «поля боя» как раз в тот момент, когда и началось раскатистое «банзай». Для неё бедствие — разрушение дома и возвращение к маме, разрушение планов создать хорошую семью. Для самого «героя» бедствия продолжались много дней и месяцев: реанимация, лечение, реабилитация, заглаживание ссоры. Для врачей «скорой помощи» бедствием было спасать пьяного самоубийцу, который убежал из машины, едва очухавшись. Короче, десятки людей были втянуты в эту историю. Все — кто больше, кто меньше — испытали бедствие от «воли к победе» пьяного мужчины.
Из таких или подобных эпизодов, совершенно бессмысленных с точки зре-ния здравого смысла, состоит часто жизнь пьющего мужчины. Спрашивает-ся, что хотят делить между собой двое, добровольно согласившихся жить вместе? Власть. Иерархическое положение сверху. Даже в семье из двух че-ловек устанавливается иерархия, что же говорить за общество в целом?
Лев Толстой в рассказе «Рубка леса» приводит любопытную классифика-цию типов российских солдат, воевавших на Кавказе:
1) покорные, которые делятся на: а) покорных хладнокровных и б) покор-ных хлопотливых;
2) начальствующие: а) начальствующие суровые и 6) начальствующие по-литичные;
3) отчаянные: а) отчаянные забавники и б) отчаянные развратные.
Вот тип начальствующего сурового Антонова. В трезвом виде не было че-ловека покойнее, смирнее и исправнее. Когда же этот «суровый» запивал, то становился как бы другим человеком — «не npизнавал власти, дрался, буянил и делался никуда не годным солдатом». Когда он бывал под хмельком, то был полон солдатской гордости и презрения ко всему не солдатскому, и просто невозможным для него было не подраться «с загрузившим или просто подвернувшимся денщиком, казаком, пехотным...». Как пишет Л. Толстой, «он дрался и буянил не столько для собственного удовольствия. сколько для поддержания духа всего солдатства, которого он чувствовал себя представителем».
Нынешние российские десантники и пограничники ничуть не меньше чув-ствуют себя раз в году представителями «всего солдатства», а может и «всего мужского». Чем ещё объяснишь то упорство и отвагу, с какими они, выпив по случаю праздника, пробиваются через три кордона милиции к фонтану в парке им. Горького?
«Начальствующий суровый» тип, как его определяет Л. Толстой. — это «тип весьма благородный, энергический, преимущественно военный, не ис-ключающий высоких поэтических порывов...». Пьяная битва «за фонтан», далёкое японское «банзай» соседа — всё это) может, и не сильно высокая, но всё же «поэзия».
Оригинальное название: Завьялов В.Ю. "Пьющий мужчина: что делать?"
