Алкоголизм
Унесенные водкой
В наше время Америка не дала миру ни Драйзера, ни Джека Лондона, в Англии не родился Байрон, во Франции нет ни Флобера, ни Стендаля, ни Мопассана... Россия ждет не дождется Пушкина...
Но, может быть, и здесь не в последнюю очередь виноват алкоголь? Пьем-то мы в двадцать раз больше, чем пили во времена Пушкина. Волга – вон какая ширь и махина, а и то дрогнула, помутнела от стоков, а мозг-то наш – малость какая! – а и на него потоки ядов обрушены. И как еще держится, бедняга? Изнемогает в корчах, судорогах, – и уж многое понимать перестал, не может выдать на-гора ни «Войны и мира», ни «Евгения Онегина», – подчас понять не может: где правое, а где левое, – и всякого проходимца готов над собой поставить. Многое уж утратил, а – ничего, в основе своей устоял. И еще машину умную соорудить может и в космос взлететь... Держится, родимый, хотя уж и с большим трудом! Не совладали с лукавым и глумливым, коварным насмешником Джоном Ячменное зерно. Но верю: придет время, придет оно, желанное, соберемся с силушкой – и Джона одолеем.
Америка уж взялась за него. Пора и для нас приспела.
В дачном поселке мы с Николаем жили рядом, нас разделяли два дома. Я видел, как он погибал – от водки, от пьянства. Написал много книг, вырастил детей, уволился из армии в чине полковника: ему бы жить да жить, а он, закрывшись в кабинете, не писал, а пил. Достанет из-под стола бутылку и украдкой, словно кого опасаясь, наполнит рюмку. И смотрит в окно: тупо, печально. О чем он думает?.. О жене? Он ее недавно похоронил. О книгах, которых не написал, но о которых мечтал в молодости?
Не знаю, но я по давно заведенной привычке иду к нему. Работали в газете военных летчиков «Сталинский сокол», писали свои первые рассказы. И каждый мечтал опубликовать книгу, стать писателем. Журналисты все мечтают о писательстве, но вырваться из газеты удается немногим.
Открываю дверь, опускаюсь в кресло у окна. Он сидит за столом. С пола достает бутылку и где-то там, у ножки стола, наполняет рюмку.
В мою сторону бубнит:
– Тебе не предлагаю. Знаю – не пьешь. Чистоплюй несчастный!
Пьет он трудно, точно давится. И при этом морщится, как от зубной боли.
– Выполнил свою норму? – спрашивает он с нескрываемой досадой, словно укоряя меня за то, что я работаю регулярно, поднимаясь в пять часов и до девяти сижу за столом.
– Да, выполнил.
– А ко мне пришел отдохнуть, развлечься?
– Могу уйти.
– Сиди, да только не мешай и мне выполнять норму.
Некоторое время мы оба молчим, а потом я беру бутылку и выбрасываю ее в окно. Она летит далеко, через дорогу. Николай вздрагивает, ошалело смотрит на меня: такого у нас не было! Хочет что-то сказать, но слов не находит.
Автор книги: Иван Дроздов "Унесенные водкой"
