Алкоголизм
Унесенные водкой
Происходила мутация взглядов.
Однажды мы с Надеждой, моей женой, ехали из города в Семхоз – на дачу. На полдороге, в Софрино, застряли. В связи с ремонтом путей нам предстояло торчать там около трех часов, ждать другого поезда. На платформе увидели Чалмаева.
Батюшки! Сколько же лет не виделись! Этак, пожалуй, лет пять или шесть. Вот так! А живем в одном поселке, почти соседи. Жизнь и время разъединяет со многими, даже некогда близкими людьми. Недавно в один день умерли Михаил Бубеннов и Петр Карелин. О Бубеннове лишь сообщила на задворках «Литературка», о Карелине – ни слова. Он был начальником – замом у Кочетова в «Литературке», в «Октябре», а затем главным редактором Госкомиздата РСФСР. Но, главное для меня, – оба они были моими друзьями. Дальше, к старости, если суждено пожить, их, наверное, станет еще меньше. Останутся одиночки, – те, что не подвержены ни чинам, ни деньгам, ни капризной даме Славе. А таких, как известно, во все времена было мало.
Стоим на платформе с Чалмаевым.
Беседу начинает Надежда:
– Ты что-то к нам не заглядываешь. Наверное, стал богатым, – может, пробился в начальники.
Раньше Чалмаев заглядывал к нам частенько, особенно когда я работал в издательстве. Писателей тогда бывало у нас много – и на даче, и на квартире в Москве. Чалмаев как-то ловко выбирал часы, когда мы оставались одни. Пили чай, Надежда подливала ему нашего семейного, самодельного, смородинового вина.
Виктор, видимо, вспомнил все это, заелозил серыми глазами, невнятно забормотал...
Таких, которые изменились к нам с моим уходом из издательства, Надежда не прощала. Обыкновенно казнила вопросами, и я спешил бедняге на помощь, переменял тему.
– Как жизнь? Что написал нового, что напечатал?
– А ничего. Жизнь течет. Недавно пятидесятилетие справил. Где ж ты был – я звонил, искал...
– На месте мы, – доколачивает его Надежда. – Плохо искал.
– Сергованцев тамадой был, – продолжает он, поворачиваясь боком к Надежде. – Николай – мудрец, оратор... Ты знаешь его, вы, будто, в Литинституте вместе учились.
– Было дело. Теперь он – главный редактор «Советской России». Впрочем, не меняется. По крайней мере, внешне. Помогает. И мне, и Углову.
– Тамада – блеск, он так говорил, так говорил! Знаешь, мне даже было неловко, – так он меня возносил.
Последние слова проговорил почти шепотом, но тоже очень серьезно.
Какие-то странные произошли с ним перемены: он стал суетным, нетвердым в словах и жестах, – в нем будто бы что сломалось, разладилось. Слова произносит едва слышно, и мина его, покачивания головы, нервические движения рук создают впечатление какой-то тайны, невысказанного, заветного желания.
Наклоняется ко мне, – и так, чтобы не слышала Надежда, говорит:
– Выпить бы, Иван, а?..
Автор книги: Иван Дроздов "Унесенные водкой"
