Алкоголизм
Народное дело
Народ не замедлил представить их, по своему обыкновению — не на словах, а на деле.
Из газетных известий оказалось, что в то самое время, когда общество трезвости образовалось в Ковенской губернии, то же самое начиналось в Сердобском уезде Саратовской губернии, на расстоянии с лишком полуторы тысячи верст от Ковно. Но там дело не пошло в ход: откуп на первый раз обманул и соблазнил крестьян уверением, что излишек цены, платимой ими за вино, идет на выкуп их от помещиков (что, как известно, действительно предлагаемо было г. Кокоревым)13. Однако же на этом дело не остановилось: факт немилосердного возвышения цен и понижения качества вина, вместе с общим увеличением дороговизны на все предметы, не был местным явлением, а тяготел равно над всею Россией). Факт этот был уже слишком тяжел и беззаконен, чтобы не вызвать себе противодействия, и действительно вызвал его... В половине января узнали мы о зароке не пить вина, сделанном в Зарайском уезде Рязанской губернии ("Указатель политико-экономический", No 3). В то же время получено известие из Нижнего — о том, как там крестьяне праздновали крещенье. Приведем об этом несколько строк из "Русского дневника" (No 20):
На крещенском торгу нынешнего года приезжих из окрестных селений крестьян было, как уверяют, до 10 000 человек; но откупщики, всегда рассчитывавшие на этот день, как на день благостыни, на этот раз горько обманулись. Бывало, в эти дни к вечеру весь народ более или менее навеселе; теперь не то: трезвые приехали на торг, трезвые и уехали восвояси. Сходят в питейный дом, приценятся к водке, да, видя, что сильно вздорожала, тотчас и домой. И все тихо, спокойно, без шуму. Говорят, что откупщики терпят большой убыток. Народ это знает, и в деревнях и на базарах так толкует: "Так не будем же пить, — дадим зарок; пускай их откупщики да целовальники сами выпьют все вино, а мы не хотим, не станем". То же явление повторяется и по другим местам Нижегородской губернии и в соседних. Надо ожидать, что это заставит откупщиков понизить цены на вино. Слухи, расходящиеся по народу, о том, что там перестали пить, в другом месте перестали пить,— приветствуются с живою радостью и поддерживают решимость и бодрость юных зародышей обществ трезвости.
В этом известии очень ясно рисуется весь ход дела: мужики вовсе и не думают постничать — идут, по обыкновению, в питейный, но останавливаются тем, что вино очень дорого... И прежде оно им недешево обходилось, но все еще было сносно; теперь последняя капля перелила через край, невтерпеж стало... Мужикам бы приятней было заставить откупщика понизить цену,— как они и пытались в некоторых местах, узнав, что и начальство того же хочет. [См. "Московские ведомости", NoNo 135 и 150, известия с Троицкой ярмарки, в Иосифо-Волоколамском монастыре, и из Темникова.] Но тягаться с откупом трудно; мужик знает это и решается на самую крайнюю форму протеста, какая только осталась в его воле,— не покупать вина... Тут присоединяется и давно затаенная злоба к откупу, и сознание тех неприятностей и бед, какие, может быть, не раз пришлось испытать от кабака, и решение все крепнет.
